Джон Маррс

С ранних лет она придавала любой упорядоченной последовательности – буквам, цифрам, даже месяцам в году – своеобразные внешность и характер. Порядковая лингвистическая персонификация – такой диагноз ей поставили в девять. Психиатр уверил родителей, что пусть дочь воображает себе девятку «рыжей тетенькой», а месяц март в виде застенчивого подростка в вязаной шапочке. Поводов бить тревогу нет.

Полиция мониторила почту Кристофера на случай, если на связь без задней мысли выйдет какой-нибудь гипотетический соучастник. Как результат – в ресторан Флик явился следователь и долго расспрашивал об их с Кристофером связи. Тогда-то и вскрылось, что тест свел ее с самым кровожадным серийным убийцей за последние сорок лет.

Кристофер пристально следил за ней в окно ресторана, пытаясь расшифровать язык ее тела. Эми, ДНК-пара, с которой у него было свидание, сидела за столиком, сложив руки и скрестив ноги. Нервничает, подумал он. Хотя, согласно одному из множества просмотренных им обучающих видео, это означало, что она заняла оборону. Впрочем, любой из этих вариантов работал на него, так как давал преимущество.

– А если окажется, что наши ДНК не совпадают? – Тогда мы постараемся вложить в наши отношения больше усилий. Как сказал Джон Леннон: «Все, что тебе нужно, – это любовь». – Да, но он также сказал: «Я – морж» , так что давай не будем слишком доверять его мудрым изречениям.

Однажды я сказала ей, что еще на этом свете она превратилась в привидение, блуждающее по дому. Ответом был смех и обещание всегда, даже из могилы, следить за мной. Ответ не без злорадства, но, как ни странно, ее слова принесли успокоение. Уж лучше жить в доме с мстительным духом, чем одной. Одиночество пугает меня больше всего на свете.

Слова слетают с моих губ вместе со слюной и кровью. Я больше не контролирую себя и бью ее наотмашь по голове кулаками – чем больнее, тем лучше. Когда хватаю с полки бутылку с отбеливателем и откручиваю колпачок, Мэгги руками закрывает лицо. – Ты сама меня вынуждаешь! – рявкаю я. – Ты заставила меня поверить в то, что я недостойна любви и заслужила все, что случилось. Но ты ошибаешься!

Здесь считается, что каждый имеет право жить или умереть на своих условиях. Каждый сам должен решить, покончить с собой или нет – если, конечно, это делается не под угрозой и не вредит никому другому, – и мы не пытаемся отговорить от подобного шага. Нас обучают нужным эмоциональным приемам – как оставаться с ними до последнего вздоха, буде таково их желание. Мы слушаем, но не действуем.

– Я собирался спрыгнуть прямо перед поездом, и все было бы кончено. Но его не было слишком долго, и я передумал. – Пока вы ждали, думали о том, как может ощущаться смерть? – Никак, потому что после смерти ничего нет. – Она даст вам покой? – Жизнь не дала, поэтому могу только надеяться. О чем бы я его ни спросила – он уже задавал себе этот вопрос прежде. Он принял это решение отнюдь не в спешке.

Он пробежался по списку альтернативных фраз в надежде, что одна из них может сработать. Наконец произнес: – Обход системы; остановить на обочине; передача управления водителю; открыть руководство владельца. Авто не отреагировало ни на одну из команд. – Машина, делай на хрен, что я сказал! – гаркнул он в сердцах. После паузы ОС отреагировала. – Нет.

– Для зрителей, только что присоединившихся к нам, сообщаем, что мы еще пытаемся проверить достоверность этой прямой трансляции. Но если то, что нам сообщили, соответствует действительности, то, судя по всему, четыре беспилотных автомобиля больше не подчиняются своим Пассажирам. Мы всё еще ждем официального заявления, но, похоже, автомобили, которые вы видите, были взломаны хакерами.