Артикул: p6152453

«Есть люди, – писал Константин Паустовский, – без которых не

может существовать литература, хотя они сами пишут немного, а то и

совсем не пишут. Это люди – своего рода бродильные дрожжи, искри-

стый винный сок. Неважно – много ли они или мало написали. Важно,

что они жили и вокруг них кипела литературная жизнь своего времени,

а вся современная им история, вся жизнь страны преломлялась в их

деятельности. Важно то, что они определяли собой свое время. Таким

был Владимир Алексеевич Гиляровский – поэт, писатель, знаток России

и Москвы, человек большого сердца – чистейший образец талантли-

вого нашего народа».

Без Гиляровского трудно себе представить литературу конца XIX –

начала XX века: нет практически ни одной книги воспоминаний о литера-

турной жизни той поры, в которой имя «дяди Гиляя» не было бы упомянуто

с любовью. «Милый дядя Гиляй!» – в этих словах Антона Чехова выражена

искренняя любовь современников к Гиляровскому. Общительный и

веселый, полный сил и неукротимой энергии, он и других заставлял

гореть, увлекаться тем, что увлекало его. «С тобой и умирать некогда», –

говорил ему Чехов. Невероятное обаяние Гиляровского привлекало к

нему ярчайших людей своего времени. Он был душой многих собра-

ний и встреч, а двери его дома всегда были гостеприимно открыты:

Репин, Левитан, Куприн, Бунин, Шаляпин, Лев Толстой, Алексей Толстой,

Горький, Успенский, Мамин-Сибиряк, Брюсов, Маяковский и Есенин и

многие-многие другие часто бывали у него в гостях.

Гиляровский, по словам его друга писателя Николая Телешова,

в одно и то же время охотно дружил «с художниками, знаменитыми

и начинающими, писателями и актерами, пожарными, беговыми

наездниками, жокеями и клоунами из цирка, европейскими

знаменитостями и пропойцами Хитрова рынка, «бывшими людьми».

Воспоминания

«дяди Гиляя»

У него не было просто «знакомых», у него были только «приятели».

Всегда и со всеми он был на «ты». Не зная усталости, он вечно

куда-нибудь спешил, на ходу расточая экспромты, остроумные шутки,

тут же весело похлопывал по серебряной табакерке, с которой

никогда не расставался, предлагая всем окружающим, знакомым и не

знакомым, понюхать какого-то особенного табаку в небывалой смеси,

известной только ему одному».

«Гиляровский был знаком решительно со всеми предержащими

властями, все его знали, и всех знал он; не было такого места, куда

бы он не сунул своего носа, и он держал себя запанибрата со всеми,

начиная с графов и князей и кончая последним дворником и городовым.

Он всюду имел пропуск, бывал там, где не могли бывать другие, во

всех театрах был своим человеком, не платил за проезд по железной

дороге и так далее. Он был принят и в чопорном Английском клубе, и

в самых отвратительных трущобах Хитрова рынка. Когда воры украли

у меня шубу, то я прежде всего обратился к нему, и он поводил меня

по таким местам, где могли жить разве только одни душегубы и раз-

бойники», – вспоминал Михаил Чехов.

Гиляровский дорог литературе как яркий бытописатель старой

Москвы, одинаково хорошо знавший жизнь дворцов и трущоб. В авто-

биографическую «повесть бродяжной жизни» – «Мои скитания» – писа-

тель вложил самого себя, рассказав о человеке, много повидавшем на

своем веку, ведь уже к тридцати годам он успел побывать и бурлаком,

и крючником, и рабочим, и табунщиком, и солдатом, и актером, и

«королем репортажа». Активный свидетель событий своего времени,

Гиляровский не ограничивается простым повествованием о себе: он

много рассказывает о своих современниках – о «людях театра» и «тру-

щобных людях», о москвичах и провинциалах, о своих многочисленных

друзьях и знакомых. У каждого из них своя судьба, и узнать о ней

невероятно интересно.