Артикул: p6135667

Первое научное издание итогового произведения Велимира Хлебникова приурочено к 135-летию поэта. Дана новая текстология и комментарий, собраны отклики современников и документы, связанные с изданием сверхповести в 1922 году. Книга содержит также исследования поэтики и контекстов «Зангези». Впервые собран корпус визуальных материалов, сохранившихся от театральной постановки сверхповести, осуществленной художником Владимиром Татлиным в 1923 году в Петрограде. В книге более 150 иллюстраций — в том числе живописно-графические произведения по мотивам «Зангези». Завершает издание масштабная библиография. Сверхповесть «Зангези» — произведение нового монтажного жанра, объединившее в себе комплекс идей и экспериментов Велимира Хлебникова (1885–1922). Пророк-сверхчеловек Зангези — альтер эго самого автора. Поэт, мыслитель и хронист, одержимый созданием всеобщего планетарного языка, дает в «плоскостях» своей сверхповести не только языки птиц и богов, но даже «звездный язык» и «звездную азбуку». Одновременно с утопическо-теоретическими формулами текст насыщен живой и кровоточащей повседневностью эпохи Гражданской войны.

Визионерские нумерологические выкладки показывают циклические закономерности исторических событий, мантрическая заумь соседствует с площадным языком улицы, пророческий пафос — с иронией, прозаические периоды — с поражающими афористичностью поэтическими формулами.

Сверхповесть «Зангези» — произведение нового монтажного жанра, объединившее в себе комплекс идей и экспериментов Велимира Хлебникова (1885–1922). Пророк-сверхчеловек Зангези — альтер эго самого автора. Поэт, мыслитель и хронист, одержимый созданием всеобщего планетарного языка, дает в «плоскостях» своей сверхповести не только языки птиц и богов, но даже «звездный язык» и «звездную азбуку». Одновременно с утопическо-теоретическими формулами текст насыщен живой и кровоточащей повседневностью эпохи Гражданской войны.

Визионерские нумерологические выкладки показывают циклические закономерности исторических событий, мантрическая заумь соседствует с площадным языком улицы, пророческий пафос — с иронией, прозаические периоды — с поражающими афористичностью поэтическими формулами.