Шенбрунн-Амор Мария

Оглядев напоследок комнату, заметил в углу скомканную записку. Летящим, неровным, словно птичьим почерком в ней по-французски было начертано: «Père Lachaise, une faux parfait n’existe pas! Tout contact laisse une trace» («Пер-Лашез, совершенная подделка невозможна! Каждое преступление оставляет след»).

Любовь выдумали, чтобы женщины ни о чем другом не думали, чтобы держать их в неволе брака. Но теперь, оказывается, даже провинциальные домохозяйки пытаются подражать парижанкам: объявляют себя художницами, писательницами, дизайнерами, на худой конец шляпки мастерят — кто во что горазд!

Оглядев напоследок комнату, заметил в углу скомканную записку. Летящим, неровным, словно птичьим почерком в ней по-французски было начертано: «Père Lachaise, une faux parfait n’existe pas! Tout contact laisse une trace» («Пер-Лашез, совершенная подделка невозможна! Каждое преступление оставляет след»).

Любовь выдумали, чтобы женщины ни о чем другом не думали, чтобы держать их в неволе брака. Но теперь, оказывается, даже провинциальные домохозяйки пытаются подражать парижанкам: объявляют себя художницами, писательницами, дизайнерами, на худой конец шляпки мастерят — кто во что горазд!