Фицджеральд Фрэнсис Скотт: По эту сторону Рая

Удивительно, что этот роман мог написать молодой человек в возрасте двадцати с хвостиком лет. Удивительно, что этот роман сразу нашёл своего читателя и принёс популярность и признание автору. Удивительно, как много в нём автобиографического. Видимо, когда-то, в начале 20го века, Америка была более самокритичной и искренней. А потом эта эпоха прошла; и, скорее всего, рубиконом стали 20е годы прошлого столетия, которыми символично заканчивается роман «По эту сторону рая». Сначала о минусах. Хотя книга написана молодым человеком о молодом человеке, именно юным читателям я её не рекомендую. Кое-где описания грешат максимализмом, а высказывания персонажей порой безапелляционны. Главный герой – романтик, эгоист, манерный интеллектуал, склонный к самолюбованию с поправкой на приличный IQ, словом, отнюдь не мачо. И если молодой читатель в силу каких-то своих предпочтений не ценит такой тип личности, читать роман будет сложно, т.к. в центре всего повествования стоит только Эмори Блейн, а все остальные персонажи крутятся вокруг него и прописаны весьма условно. Несмотря на то, что книгу можно отнести к образцам классической прозы, в ней отсутствует стандартная композиция сюжета. Если читатель рассчитывает на «экшн» или хотя бы эффектную развязку, то может быть разочарован. Развязке решительно неоткуда взяться, поскольку нет ни завязки, ни кульминации. Это роман-повествование, который даже не заканчивается, а просто обрывается на дороге в Принстонский университет. В моих глазах минусом также стали образы возлюбленных Эмори Блейна. Может, Фицджеральд не очень-то разбирался в женской психологии. А может, именно этот тип девушек привлекал его самого, и он перенёс его на страницы, не углубляясь и не пытаясь разобраться. В любом случае, дамы Блейна получились истеричными, заносчивыми и слегка сумасшедшими куклами-позёрками. Вот отрывок из сцены знакомства: Она: Когда я встречу человека, который за две недели не надоест мне до смерти, кое-что, возможно, изменится. Он: Забавно, вы держитесь такой же точки зрения на мужчин, как я – на женщин. Она: Я-то, понимаете, не типичная женщина… по складу ума. Он (обдумав все «за» и «против»): Я понимаю, это чудовищная просьба… Она (заранее зная продолжение): После пяти минут знакомства. Он: Но прошу вас, поцелуйте меня. Или боитесь? Она: Я ничего не боюсь, но ваши доводы как-то не убеждают. Он: Розалинда, я так хочу вас поцеловать. Она: Я тоже. Поцелуй – долгий, на совесть. Теперь о плюсах. Эмори Блейн – интересный человек. С его убеждениями можно не соглашаться, но ясно одно – этот человек долго думает, прежде чем сформировать свою точку зрения. Он получил блестящее образование, начитан, не боится перемен, хоть и не видит впереди ничего оптимистичного. Его опекают умнейшие люди, ему везёт на мыслящих и откровенных друзей. Лучше всего об Эмори сказал его друг, монсеньор Дарси: «Боюсь, я внушил тебе, что в конечном счете тебе ничто не грозит, пойми, я просто верю, что ты способен на усилия, а отнюдь не хочу сказать, что ты чего-нибудь добьешься без борьбы. С некоторыми чертами твоего характера тебе неизбежно предстоит сражаться, но оповещать о них окружающих не рекомендую. Ты лишен чувствительности, почти не способен на любовь, в тебе есть острота ума, но нет смекалки, есть тщеславие, но нет гордости». Время воспитывает Эмори. От эгоизма и снобизма золотой буржуазии он приходит чуть ли не к социализму, пройдя через разрушение своих планов, войну, расставание в возлюбленной, потерю близких и состояния. Сначала в нём видятся лишь претензии на некую индивидуальность, в конце – явно различим стержень личности. По крайней мере, этот человек готов подниматься и идти дальше после каждого своего падения или удара судьбы. Что-то случилось с этим поколением. Консервативная система элитного американского образования оказалась слишком неповоротливой, чтобы отреагировать на изменения социальной среды; и её выпускники, взрощенные на героических легендах гражданской войны, готовые к поступкам, идеям, интеллектуальному труду и даже самопожертвованию, просто не могли адекватно вписаться в меняющееся общество потребления. Некоторые не вернулись с полей первой мировой, некоторые просто не смогли найти своё место в эпохе тотальной коммерциализации, остатки, наверное, через несколько лет добила Великая Депрессия. Все эти романтики, поэты, смелые борцы за идею остались «по эту сторону рая», а лицо современной Америки определяло уже другое поколение, описанное на последней странице романа. «Новое поколение, день за днем, ночь за ночью, как в полусне выкрикивающее старые лозунги, приобщаемое к старым символам веры, обреченное рано или поздно по зову любви и честолюбия окунуться в грязную серую сутолоку, новое поколение, еще больше, чем предыдущее, зараженное страхом перед бедностью и поклонением успеху, обнаружившее, что все боги умерли, все войны отгремели, всякая вера подорвана…»