Джон Маррс: Тьма между нами

Однажды я сказала ей, что еще на этом свете она превратилась в привидение, блуждающее по дому. Ответом был смех и обещание всегда, даже из могилы, следить за мной. Ответ не без злорадства, но, как ни странно, ее слова принесли успокоение. Уж лучше жить в доме с мстительным духом, чем одной. Одиночество пугает меня больше всего на свете.

Слова слетают с моих губ вместе со слюной и кровью. Я больше не контролирую себя и бью ее наотмашь по голове кулаками – чем больнее, тем лучше. Когда хватаю с полки бутылку с отбеливателем и откручиваю колпачок, Мэгги руками закрывает лицо. – Ты сама меня вынуждаешь! – рявкаю я. – Ты заставила меня поверить в то, что я недостойна любви и заслужила все, что случилось. Но ты ошибаешься!

Он, наверное, один из тех, кто обирает обездоленных, доверчивых, одиноких женщин, обещая счастье и любовь до гроба, как в сериалах. Сидит сейчас в интернет-кафе где-нибудь в Восточной Европе и придумывает, как бы половчее меня облапошить. Честно признаюсь, раньше я считала женщин, ведущихся на такую переписку, полными дурами, но теперь, неделю пообщавшись с Бобби, начала их понимать.

Рядом с текстом две фотографии Джона. На одной из них он на сцене – такой, каким я его помню, одержимый и прекрасный. На другой, сделанной сокамерником и проданной журналистам, – седой бородатый мужчина с потухшими глазами. Очевидно, длительное заключение высасывает из человека жизнь. Я вижу, как что-то похожее происходит с Мэгги, а ведь она пробыла наверху не так уж и долго.

Сделав над собой усилие, Нина заглянула мне в глаза. – Я прочитала, в чем его обвиняют. Не могу поверить. Он не был жестоким и не мог так поступить. – Порой мы думаем, что знаем человека, а на деле… – Но я действительно знала Джона! – Я тоже думала, что знаю твоего отца. – Джон не мог убить. Разговор начал мне надоедать. Я отложила столовые приборы. – Полиция и присяжные с этим не согласны.