Макьюэн Иэн: В скорлупе

Только во мне родители и соединились навсегда, сладко, кисло, двумя сахарофосфатными остовами соединились в состав моей сущности. И я также сливаю Джона и Труди в моих грезах — как всякий ребенок разошедшихся родителей, мечтаю поженить их заново, эту пару оснований, — и соединить мои обстоятельства с моим геномом.

Странно, что она не в силах сказать ему то, о чем он, наверное, догадывается и чего она не сможет скрыть. Что она его больше не любит. Что у нее — любовник.

Я не сплю, я слушаю, я узнаю́. Сегодня рано утром, за час до рассвета, материя была серьезнее обычного. Через материнские кости я соприкоснулся со скверным сном в форме лекции.

Молодая женщина, живот и груди набухли, того и гляди лопнут; предписанная богом боль грядет, за ней молоко и какашки, и бессонный поход по новооткрытой стране неусладительных обязанностей, где животная любовь будет красть у нее жизнь… и призрак кота тихо крадется к ней в белых носках, требуя отмщения за свою украденную жизнь.

Это, говорит он, должно выглядеть как самоубийство, как будто Кейрнкросс сделал себе коктейль, чтобы улучшить вкус яда.