Бардуго Ли

На лице ее не отразилось даже тени пылавшей внутри ярости. Краска гнева не запятнала ее нежные щеки. Она была королевой и умела держать себя соответственно статусу — спина прямая, поза непринужденная, лицо спокойное. Пальцы ее не дрожали, несмотря на то что каждым своим мускулом она стремилась стереть покрытый изящными буквами листок в пыль.

— Министры, слишком много замечающие, рискуют однажды лишиться зрения. — А королевы, слишком мало доверяющие, рискуют однажды лишиться трона

Интерес к мистике не одобряется, поскольку он часто свидетельствует об асоциальности.

Богач и бедняк после смерти едины.

«После такого сна она просыпалась в холодном поту, тело вибрировало от силы, а ощущение света еще теплилось на коже. Мальчик прижимал ее крепче и нашептывал убаюкивающие слова. — Это всего лишь кошмар, — бормотал он. — Скоро они прекратятся. Он не понимал. Сны были единственным местом, где она могла без боязни использовать свои способности. Она жаждала их».

«Время будто замедлилось. Я увидела убогую комнатушку с низким потолком, треснувший умывальник на ветхом столике, танцующие пылинки в тоненьком луче света, блеск лезвия, прижатого к горлу Мала. На лице его обидчика застыл знакомый оскал».

«Нет ничего плохого в том, чтобы быть картографом. И в том, чтобы быть ящерицей, тоже. Только не в том случае, если ты рождена ястребом».

«Почему гриши могут обладать лишь одним усилителем? Вместо ответа я задам вам вопрос: что в жизни бесконечно? Вселенная да человеческая жадность».

«Что связало их вместе? Жадность? Отчаяние? Или дело в том, что они знали: если кто-то из них сегодня исчезнет, никто не станет его искать?»

«Я вламывался в банки, склады, особняки, музеи, хранилища, библиотеку с редкими книгами и однажды даже в спальню каэльского дипломата, чья жена питала страсть к изумрудам. Но из пушки в меня еще никогда не палили. — В новизне всегда что-то есть, — подметил Джеспер».