Илишкина Наталья Юрьевна

Помолчали. Баатр был и горд за своего первенца, и отчего-то страшился его: он ощущал в Очире свою кровь, но на войне сына будто подменили, будто, сращивая ему сломанную кость, вставили в него что-то чужеродное.

— Держи вот, сахар! — Настоящий? — недоверчивым шепотом спросила Булгун. — Вот еще масло растительное. И плитка калмыцкого чая. — Да мы теперь богачи! — воскликнула Булгун и тут же прикрыла рукой рот. — Нет, я не то хотела сказать… Мы теперь… Как теперь про такое говорить нужно, братец? — Теперь про такое нужно молчать, сестрица.