Коровашко Алексей Валерьевич

Он был сверхтребователен к себе. Не стремился нив правофланговые, ни на трибуны. Книги его, как сформулировал в громогласные перестроечные времена тот же Литвиненко, — «неназойливы, некрикливы», их влияние на ход «нынешних злободневных дискуссий практически не ощущается». Действительно, «Территория» — не «Дети Арбата» и не «Архипелаг ГУЛАГ».

Куваев чурался «романтической» атрибутики. Спирту предпочитал вино, старался не ходить в унтах, если можно было в них не ходить… «Надуманные истории про последнюю спичку, трехпудовый рюкзак, закаты и “ахи” над месторождением: “здесь будет город” — звучат чаще всего оскорбительно для геологии», — был убежен Куваев.