Селуков Павел Владимирович

Вадик вообще любил ничего не делать. Он, когда вырастет, прочитает у Воннегута фразу: «Мы родились, чтобы везде ходить и ничего не делать». Вадик этой фразой все недоразумения своей жизни прикроет, как запчасти ветошью. Для этого ведь писатели и нужны, чтобы помогать нам оправдываться. То есть объяснять самих себя самим себе.

От «пятака», от «Яхонта» до сих пор веет чем-то недобрым, словно они по-прежнему стоят в 2002 году, когда молодые волчата, не успевшие к пирогу девяностых, решили начать свою войну. Я тоже стоял на этом «пятаке» в те стародавние времена. Нас было двенадцать. Десять лежат на Северном, навечно уставившись пустыми глазницами в деревянные крышки.