Вагнер Яна

Она умела так спрашивать — ровно и без оценки, с абсолютно нейтральным интересом, за это ее и ценили на работе. Безупречный, объективный интервьюер, рядом с которым ты всегда говорил больше, чем собирался, и если в результате чувствовал себя говном, ее упрекнуть было не в чем, она тебя никак к этому выводу не подталкивала.

Прислушавшись к себе, Митя понял, что побег человека в наручниках нисколько его не тревожит. В ушах приятно шумело «Жигулевское», и все казалось нестрашным и далеким — бетонные ворота и недавняя паника, и даже мертвый мотоциклист, который остался лежать у въезда. А вот раздутую жабу в форме как раз ужасно хотелось позлить.

В тех краях зима больше всего похожа на сказку: народа там живет мало, ни фабрик, ни заводов — вообще минимум цивилизации, и снег лежит почти везде нетронутым и ярко-белым, накрывая себя поверху глухой тишиной.

Остальная цепочка шла молча: на вершинах сопок снег, подчищаемый ветром, едва доходил до колена, но кое-где в низинах брели и по пояс. Старпому-то было нипочем, зам тоже из породы старых коней, а молодежь дышала тяжело — особенно те, которые участвовали в мероприятии впервые.

— Ты же не станешь есть меня сейчас? — спросила я его; голос мой звучал хрипло и неузнаваемо. Пёс не шевельнулся. — Ты должен подождать, пока я не замерзну, — сказала я тогда. — Слышишь? А пока даже не подходи ко мне. Он стоял неподвижно и просто смотрел на меня без любопытства, без злобы, как если бы я была неодушевленным предметом, куском дерева или комком снега.

Кто придумал это правило: жить окном – в окно, дверью – в дверь, кто решил, что так безопаснее? Как будто люди, такие же, как ты, живущие рядом, не превращаются в злейших твоих врагов, если у тебя есть что-то, что им действительно очень нужно.

Дом всегда соединен с женщиной. Мужчины возводят стены и накрывают их крышей, врезают окна. Укладывают черепицу и плитку, штукатурят и красят, рассчитывают нагрузки на перекрытия и укрепляют фасад. Но без женщины всякий дом - всего лишь коробка, укрывающая от непогоды. В которой можно спать, есть и греться, но жить - еще нельзя.

Суд, совершаемый друзьями, безжалостен как раз потому, что настроен снисходительно. Сочувственно. Показания начинаются со слов «я не хочу сказать ничего плохого» и «слушайте, только поймите меня правильно». Именно это придает им вескости. Утяжеляет вдесятеро. Когда истина перевешивает любовь, что может быть убедительнее?

Дому не важно, есть я в нем или нет, он может и подождать.

Мы всё еще жили одним днем, сегодняшним днем, и всё еще не строили планов, по-прежнему боясь признаться вслух в том, о чем уже можно было думать.