Человек ведь никогда не знает, как он себя поведет. Думает, что герой, благородный, а потом подлецом вдруг оказывается и сам не понимает почему. А бывает и наоборот…
Почему он один верил в то, в чем другие давно разочаровались, а может быть, никогда и не верили? А что, если, — пронзала его страшная мысль, когда он поднимал мешки с картошкой и на бегу забрасывал их в телегу, — что, если не только в Анастасьине, но во всем государстве не осталось советских людей, кроме как в Пятисотом?
