Волкова Янина

Северянка хватается за его плечи, жмется ближе, выдохнув тяжко, и прячет лицо в его шее. От Радомира пахнет хлебом и потом, пахнет от него пламенем и золой. Чудится ей, словно бы шепчет он что-то успокаивающее, помочь пытается, а после отстраняет осторожно ее от себя, глядя в глаза. – Я не прощаюсь, – говорит он, – и ты не должна.

– Вдруг, – шепчет она, глаз не открывая, – вдруг мы мертвы? И все это – царство богини Хель, по которому блуждаем, не заслужив при жизни смерти, достойной чертогов Одина? – Были б мы мертвы, то не было бы меня с тобой. Я в других богов верю, и другая судьба меня ждет, как закончится жизненный путь. Нет, Ренэйст, живы мы, пусть и не уверен я, что это хорошо.

Разве то, кем были их предки, может предрешить, кем будут они сами?

Неизвестно, что ожидает их после гибели, оттого не торопятся они умирать.

Жить только мигом, в котором ты есть. Забыть прошлое, не убояться будущего — таков путь воина.

Любовь её всепоглощающая. С ним — на фьорды, во льды и под Солнце. С ним грабить, жить, гореть, убивать, мстить, любить и тонуть. С ним всё и ничего без него.