Масленица – один из самых веселых и ярких праздников в году. Народные гуляния, песни, потехи и, конечно, блины на все вкусы – все это про неделю перед Великим постом. Это беззаботное время, объединяющее всех людей, нашло отражение в произведениях русских писателей от Антона Чехова до Надежды Тэффи. Рассказываем, как отмечать и есть блины по классике.
Антон Чехов
У Антона Чехова есть несколько рассказов, посвященных Масленице или с нею связанных. Главный герой «Глупого француза», Генри Пуркуа, наблюдает за гостем трактира, поглощающим блины, и решает, что тот хочет покончить собой с помощью переедания. Писатель также придумал «Масленичные правила дисциплины». А рассказ «О бренности» обозначен как «Масленичная тема для проповеди» и почти целиком состоит из описания праздничной трапезы, да такого, что немедленно хочется бросить все и испечь блинчики:
«Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки… Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной… Оставалось теперь только есть, не правда ли? Но нет!.. Подтыкин взглянул на дела рук своих и не удовлетворился… Подумав немного, он положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот…»
Впрочем, в этом коротком, на одну страницу, рассказе есть и саспенс, и даже полноценный твист в самом финале. Можете убедиться сами.
Иван Шмелев
«Лето Господне» Ивана Шмелева – невероятная по своей атмосфере книга, описывающая быт патриархальной купеческой семьи, которая следует церковному календарю, строго соблюдает посты и щедро отмечает религиозные праздники. И все это глазами ребенка, подмечающими все и превращающими повседневные дела в маленькое чудо. А глава, посвященная Масленице, ярко описывает народные гуляния в этот праздник.
«Широкая печь пылает. Две стряпухи не поспевают печь. На сковородках, с тарелку, "черные" блины пекутся и гречневые, румяные, кладутся в стопки, и ловкий десятник Прошин, с серьгой в ухе, шлепает их об стол, словно дает по плеши. Слышится сочно – ляппп! Всем по череду: ляп... ляп... ляпп!.. Пар идет от блинов винтами. Я смотрю от двери, как складывают их в четверку, макают в горячее масло в мисках и чавкают».
или
«В субботу, после блинов, едем кататься с гор. Высоченные горы на прудах. Над свежими тесовыми беседками на горах пестро играют флаги. Рухаются с рычаньем высокие "дилижаны" с гор, мчатся по ледяным дорожкам, между валами снега с воткнутыми в них елками. Черно на горах народом. <...> Катальщики веселые, хотят показать себя. Скатываются на коньках с горы, руки за спину, падают головами вниз. Скатываются вприсядку, вприсядку задом. Кричат – ура!»
Иван Бунин
Рассказ Ивана Бунина «Чистый понедельник» из сборника «Темные аллеи» играет на противопоставлении внешнего мира и незаметного читателю и герою духовного поиска, который идет в душе его возлюбленной. Поэтому и момент поедания блинов накануне Великого поста подан максимально натуралистично, что не мешает мечтам повторить бунинскую комбинацию из блинов с икрой и замороженного шампанского.
«В нижнем этаже в трактире Егорова в Охотном ряду было полно лохматыми, толсто одетыми извозчиками, резавшими стопки блинов, залитых сверх меры маслом и сметаной, было парно, как в бане. В верхних комнатах, тоже очень теплых, с низкими потолками, старозаветные купцы запивали огненные блины с зернистой икрой замороженным шампанским».
Надежда Тэффи
Времена меняются. Неловкие ситуации остаются все теми же вне зависимости от эпохи и людей, которые в них попадают. Сцена застолья на широкую Масленицу из рассказа Надежды Тэффи «Блины» тому доказательство.
«На этот раз вам достается блин – один, всеми отвергнутый, с драным боком и дыркой посредине. Вы берете его с кротким видом сиротки из хрестоматии и начинаете искать глазами масло. Масло всегда бывает на другом конце стола. Это печальный факт, с которым нужно считаться. Но так как со своим маслом приходить в гости не принято, то нужно покориться судьбе и жевать голый блин. Когда вы съедите его, – судьба, наверное, улыбнется, и вам передадут масло с двух сторон сразу. Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности».
Михаил Салтыков-Щедрин
В частично автобиографическом романе Михаила Салтыкова-Щедрина «Пошехонская старина» в главе, посвященной московскому быту, есть и упоминание Масленицы. Конечно, главный сатирик XIX века делает это со свойственной ему иронией.
«В воскресенье, последний день масленицы, ровно в полночь, цикл московских увеселений круто обрывался. В этот день у главнокомандующего назначался "folle journee" [веселый вечер]; но так как попасть в княжеские палаты для дворян средней руки было трудно, то последние заранее узнавали, не будет ли таких же folles journees у знакомых. Семья, которой не удавалось заручиться последним масленичным увеселением, почитала себя несчастливою. Целый день ей приходилось проводить дома в полном одиночестве, слоняясь без дела из угла в угол и утешая себя разве тем, что воскресенье, собственно говоря, уже начало поста…»
Александр Куприн
Роман Александра Куприна «Юнкера» рассказывает о жизни, традициях и быте юнкерского училища в Москве. И, конечно, о его воспитанниках, которые учатся, заводят друзей, влюбляются и думают о будущем. Один из эпизодов, связанных с делами сердечными, разворачивается как раз на Масленицу, а потому и без того веселый праздник описан в книге с юношеским восторгом.
«О, языческое удельное княжество Москва! Она ест блины горячими, как огонь, ест с маслом, со сметаной, с икрой зернистой, с паюсной, с салфеточной, с ачуевской, с кетовой, с сомовой, с селедками всех сортов, с кильками, шпротами, сардинами, с семушкой и с сижком, с балычком осетровым и с белорыбьим, с тешечкой, и с осетровыми молоками, и с копченой стерлядкою, и со знаменитым снетком из Бела озера. Едят и с простой закладкой и с затейливо комбинированной.
А для легкости прохода в нутро каждый блин поливается разнообразными водками сорока сортов и сорока настоев. Тут и классическая, на смородинных почках, благоухающая садом, и тминная, и полынная, и анисовая, и немецкий доппель-кюммель, и всеисцеляющий зверобой, и зубровка, настойка на березовых почках, и на тополевых, и лимонная, и перцовка, и... всех не перечислишь.
А сколько блинов съедается за Масленую неделю в Москве – этого никто никогда не мог пересчитать, ибо цифры тут астрономические».
Михаил Зощенко
Речь о Масленице идет сразу в двух рассказах Михаила Зощенко. «Веселая Масленица» рассказывает об управдоме, который подумывает написать донос на соседок, а в результате теряет голову от блинов и не только. А в «Теперь-то ясно» задается шуточным вопросом, можно ли отмечать любимый праздник советскому гражданину.
«Скажем, пришла Масленица лопай блины. Хочешь со сметаной, хочешь с маслом. Никто тебе и слова не скажет. Только, главное, на это народных сумм не растрачивай. Ну а в 1919 году иная была картина.
В 1919 году многие граждане как шальные ходили и не знали, какой это праздник Масленица. И можно ли советскому гражданину лопать блины? Или это есть религиозный предрассудок? Как в других домах неизвестно, а в нашем доме в 1919 году граждане сомневались насчет блинов».
