Мердок Айрис: Черный принц

"Черный принц" Айрис Мердок - роман из разряда тех, которые задают вопросы, не только не давая на них ответов, но и издевательски разбрасывая по тексту полунамеки и полутона, выполняющие роль подсказок, но спрятанных настолько тщательно и насмешливо, что, пожалуй, добраться до сути своим умом - и проще и быстрее. Литература, подстегивающая воображение, активизирующая дремлющие области мозга, заставляющая мысль жадно вбирать в себя оттенки и детали, боясь упустить нечто важное. А слон там есть, и его было бы, как это принято, легко не заметить, если бы предусмотрительный автор не снабдила текст двумя предисловиями и шестью послесловиями, которые, составляя единый корпус с самим сюжетом, заставляют взглянуть на все постфактум под некоторыми неожиданными углами (причем дойдя до конца и прочтя послесловия - вы вернетесь к предисловию, гарантирую), фокусируют расходившиеся ранее линии и лучи, даруя роману конец, а не многоточие. Загадочно уже само название. Точнее это - вызов. Книга открыта, вызов принят, игра началась. Почему принц - понятно. Неоднократные обращения к шекспировой трагедии исключают здесь всякую двусмысленность (разговор о ней между Брэдли и Джулиан - едва ли не ключ к разгадке всего романа). Гамлет, с которым, как остроумно замечает автор, не отождествлял себя только ленивый - присутствует на сцене незримо, но явно. Будь то фрейдистские (?) мотивы в виде любви-жалости главного героя к матери, воплотившейся позднее в любви-жалости к сестре, и почти ощутимой ненависти к отцу. Или его подавленная гомосексуальность, выражающаяся в склонности к одиночеству, насмешливой брезгливости по отношению к бывшей жене и жене друга, симпатии к мальчикоподобной Джулиан, пробуждающей в нем страсть костюмом Гамлета (круг замкнулся). Это - вульгарная, но неотъемлемая часть жизни. Можно все истолковать и иначе - простая человеческая жалость к сестре, обиженной и пострадавшей; нежелание иметь свидетелей собственных неудач - и как следствие нелюдимость; отвращение к расчетливым или угнетающе банальным самкам; чистая, искренняя любовь, настигшая пожилого человека, но связанная обязательствами и путами прошлого - дружбой с ее родителями, ответственностью за сестру, обостренным чувством соразмерности, и освобожденная почти по всем пунктам в сцене с костюмом... Но почему принц - черный? Упомянутая где-то шахматная партия наводит на мысли о черных фигурах, которые ходят вторыми, но от этого не зависит исход игры. Со стороны белых фигур выступает - кто? что? Рок? фатум? предначертание? Случай? Нет - в трех первых случаях (противные рассудку глупости) и однозначное Да в последнем. "Постоянно размышлять об абсурдности случая - еще поучительнее, чем думать о смерти". С этой абсурдности все и начинается - с бесплодного "а что если..." Что если бы Фрэнсис не постучал, Кристиан не вернулась, Арнольд не ударил Рейчел, Присцилла не нагрянула? Что если бы Брэдли запер дверь, забросил чемоданы в такси и укатил в глубинку, потерянный для всего мира, как и собирался на первых страницах? Кого бы удалось спасти, какие страсти так и остались бы не потревоженными? Одно можно сказать с уверенностью - не отдавшись грубому течению бытия, привыкший все и вся контролировать Брэдли никогда не достиг бы точки кипения, следствием чего стало появление красивейшего творения о теснейшей связи между жизнью и искусством. "Всякий художник - несчастный влюбленный. А несчастные влюбленные любят рассказывать свою историю". Резко, как в калейдоскопе, сменяющие друг друга общечеловеческие мироощущения выдергивают из действительности, тянут за собой. Из мира бесплодного, тоскливого ожидания, угрюмого, агрессивного вследствие неуверенности одиночества - в мир открытого впечатлениям, задыхающегося от полноты ощущений, готового расцеловать даже злейших врагов, влюбленного. Из мира любви, осчастливленной взаимностью - в мир, сокрушенный ложью и потерей. И кто в итоге в дураках? Болезнь не обманешь, книга написана, совесть не пропьешь. Мы окружены родными, близкими, просто знакомыми, но попросите каждого из них написать вашу биографию - и вы поразитесь тому, насколько мало они вас знают, и как превратно понимают то немногое, что знают. Айрис Мердок устроила гениальную демонстрацию этого смешного и абсурдного явления - тотального одиночества, стыдливо прикрытого иллюзией привязанности и посвященности. О том, что же все-таки произошло, когда все рухнуло - я целиком и полностью поверила Брэдли, невразумительное сопротивление Рейчел смехотворно. А потом я вдруг задумалась - и с чего бы вдруг Брэдли, умному человеку - так подставляться ради безразличной ему тетки, которая еще и порушила его счастье? А потом я подумала - что если Джулиан не увозили ни в какую Францию? Что если ее, как и прежде, держали взаперти и толкнули на решительные действия? И все встало на свои места. Любовь, что ступает об руку со смертью. Страдание во имя любви, крест, принятый за вину другого. Любимого. Любимой. - Наше будущее - иллюзия... - Гадкие слова, они предают любовь.