Захаров Дмитрий Сергеевич: Комитет охраны мостов

Артикул: p6654485

Купили 74 раза

О товаре

Роман о Сибири, ярости и надежде, горький и беспощадный текст о современной реальности.

Социальная фантастика, политический триллер, психологический детектив с элементами городского фэнтези — три жанра в одной полифонической книге.

Сибирь как модель России — не футурологический проект, но актуальный срез.

Хитроумная головоломка в лучших дистопических традициях

Цитаты

Новая нормальность. Даже старая. Женя понимала, что все уже привыкли. Сначала сам арест студентов-школьников казался событием. Потом — история с мостом. Потом — с мостом в «Майнкрафте». А потом — ничего. Свёкла подорожала, слышала?

Характеристики

Автор:: Дмитрий Захаров
Серия:: Актуальный роман
Раздел:: Современная русская проза
Издательство:: АСТ, Редакция Елены Шубиной
ISBN:
Возрастное ограничение:: 18+
Год издания:: 2023
Количество страниц:: 407
Переплет:: Твёрдый переплёт
Формат:: 132x207 мм
Вес:: 0.46 кг
Художник:: Ферез Андрей Владимирович

Дарим до 50 бонусов за отзыв

Наталья Малыгина

29 июля 2024 г.

Отзыв о покупке
на book24.ru

Удивительно, что к такой замечательной книге нет ни одного отзыва (на самом деле нет). Она вошла в шорт-лист "Большой книги" 2023 года, и я болела в первую очередь за нее. Один из главных ее героев - журналист, что накладывает особый фильтр на повествование. Насколько я слышала, автор книги тоже начинал как журналист, так что об этой профессии он знает не понаслышке. Книга неоднозначная - не только из-за сюжета, но и из-за элементов фантастики, которые, возможно, фантастикой не являются, это каждый читатель должен решить для себя сам. При этом, несмотря на тяжелую тематику, книга читается очень легко, на одном дыхании, и тому, кому она понравилась, невозможно от нее оторваться.

Некоторое время назад он обнаружил, что сделался полностью и безвозвратно ведомым в любой сюжетной арке с Леной. Лена заполнила собой всё отведённое на такие случаи пространство и давно перелилась через край. Если бы ей пришло в голову позвонить среди ночи и сказать, что срочно нужно, к примеру, ведро, то Никита тотчас бы сорвался с места и поскакал его искать.

Люди с опустевшими лицами для неё — как позапрошлые нелюбимые коллеги, как давние забытые любовники: с ними не о чем не то что говорить — даже молчать. Потому что горе — дело такое; это молчание о своём. И перед общим мемориалом тоже.

Серёгин не раз думал о голодовке. Не как о политическом жесте, а как о финальном аргументе, последнем патроне в стволе. В её случае есть одно правило — наповал. Если ты начинаешь голодовку, а потом не выбиваешь десятку и зачем-то остаёшься жив, летит в утиль последнее оружие отчаяния. Ты передаёшь смерть кому-то другому, кому придётся заново доказывать, что оружие всё же способно стрелять.

Она легко признала, что часть её свидетельских показаний (на основе которых обвинение считало её своим свидетелем) — ложные. Некоторые из них — «из хороших побуждений» придумал или скорректировал следователь, а часть она сама наврала, по личным мотивам: была обижена.