Манн Томас: Лотта в Веймаре

Великий Гете в бытность свою юридическим практикантом, повстречал в городе Вецларе очаровательную юную Шарлотту Буфф. Девушка поначалу не вызвала в нем никаких чувств, кроме закономерного восхищения ее красотой и добродетелью (своим многочисленным братьям и сестренкам она заменяла мать). Шарлотта на тот момент была уже помолвлена с неким подающим надежды, со всех сторон "положительным" Гансом-Христианом Кестнером, с которым у Гете завязалась крепкая дружба. Преданность и тихое счастье возлюбленных вызывала трепет в душе юного поэта, и он, хоть и не без содрогания, решился на авантюру: а именно стать "третьим лишним" в их отношениях, чтобы прожить, до мелочей прочувствовать эту жертвенную роль, и потом обо всем поведать миру. Так появился один из величайших сентиментальных романов о любви "Страдания юного Вертера", который принес мгновенную, оглушительную славу не только своему создателю, но и действующим лицам, которые без труда угадывались. Шарлотта вышла за Кестнера и прожила ничем не примечательную жизнь, а овдовев, позволила своей юношеской фантазии (будто "бродяжно-божественный" Гете любил ее, а не их с Кестнером любовь) захватить уже порядком одряхлевшее воображение. И в 1816 году, в возрасте, ни много ни мало, 64-х лет, предприняла головоломную поездку в Веймар - якобы для того, чтобы навестить семейство младшей сестры, а на самом деле в надежде разжечь угаснувшее пламя (которое никогда и не горело) - устроить личное свидание с на тот момент уже общепризнанным Титаном; этакое старческое кокетство, одновременно уродливое и смешное в своей нелепости. Именно этот эпизод и заинтересовал другого немецкого Гения - роман, написанный Манном в эмиграции в промежуток с 1936-го по 1939 год, повествует о тех волнительных для всего Веймара днях холодного сентября 1816 года, когда в их городе появилась сама "Вертерова Лотта". Действие разворачивается нарочито неспешно - две трети романа занимает описание прибытия Шарлотты в гостиницу, вызванного этим прибытием ажиотажа; ее мысли, чаяния, ее версия давнишних событий. Один за другим почтенную старушку навещают посетители, каждый из которых играет свою роль: нагловатая художница-англичанка, охотница за автографами на собственноручных портретах знаменитостей (этакий эквивалент современных группи и папарацци; ее роль, как и роль толпы, жаждущей увидеть Лотту хоть одним глазком - показать невежество и пошлость масс, таким образом - выискивая в искусстве занозы реальности - принижая его до своего понимания); затем - Ример, помощник Гете, тайно его ненавидящий и винящий во всех своих неудачах (что дает яркое представление об окружении поэта); после него - Адель Шопенгауэр, тупая курица, сплетница и завистница (ее роль - показать отношение к Гете и его сыну в особенности в обществе, не брезгующем пересудами и предубеждением); и, в конце концов, сам Август фон Гете, разрушающий своим умом и достоинством, смиренным обожанием отца все наветы ядовитых языков - приглашающий мадам Кестнер отобедать с ними через три дня. Далее на сцене появляется сам великий поэт. Применяя технику "потока сознания" Томас Манн помещает нас прямо в голову Гения, позволяя проследить малейшие волнения мысли и чувств, так сказать, из первых рук. Он принимает известие о нашумевшем прибытии без особого волнения, но готов выдержать предложенное испытание, считая это своего рода искуплением за грешки молодости. Кульминация наступает стремительно, в предпоследней главе. Последняя представляет собой символический эпилог - аплодисменты и занавес. Пишу об этом, чтобы вас не испугали размеренность повествования с витиеватым злословием и вы не заскучали, зная, что впереди ждет гром и молния). Все ружья выстрелят, можете не сомневаться. Читая между строк, сложно не заметить автобиографичность романа - проблема трагической обособленности Гения, вечного одиночества в толпе, самопожертвования, никем не замеченного на фоне видимого жертвоприношения. Ведь все горюют о мотыльке, который погибает в пламени, и никто не думает о свече, которая самоотверженно сгорает, чтобы дарить свет и тепло. Сомнения художника, раз за разом отдающего свое детище на растерзание коршунам, "ведущим себя так, будто у них в кармане твой просроченный вексель" (как потрясает история Авраама и Исаака, а ведь Аврааму лишь однажды было велено убить своего сына, а не снова и снова). Дух времени и его цикличность - национальные настроения немцев пост наполеоновской эпохи явно перекликаются с Третьим Рейхом. Легкая тоска, выраженная в образе Августа - ведь сам Томас Манн не был так благословлен детьми - они скорее терзались величием отца, однако, как и сын Гете, были далеки от отца в том смысле, что не могли служить ему ни собеседниками, ни поверенными. Смелые и высокие мысли рассыпаны щедрой рукой. "Стихи - это поцелуй, который даришь миру". "Личность - высшее счастье смертных". "Время - дар, неприметный и добрый, если его чтишь и прилежно заполняешь; оно созидает в тиши, оно будит демонов". "Высшее и последнее воздействие искусства - обаяние". "Глубокомыслие должно улыбаться"...это только то, что само собой врезалось в память. "Лотта в Веймаре" - роман о величии и ничтожестве, о творчестве и прозябании, о толпе и одиночестве, о росте и снисхождении, о смысле жизни и смысле искусства. Это крайне сложное, личное, философски-поэтическое полотно, предлагающее тем глубже погрузиться в состояние неприкаянного величия, чем вульгарнее трехсотстраничное пребывание в шкуре глупой старухи. Так много хочется еще сказать, но никакой рецензии не хватит - это творение слишком величественно, необхватно, оно ускользает от попытки анализа, оно выше, прекраснее, непостижимее. Это - жизнь, которую нужно прожить!