Хаусманн Роми: Милое дитя

– И все-таки мама совершает глупости? Я наклоняюсь вперед и складываю ладонь в секретную трубку. Мы придумали такой способ говорить, но нам нельзя использовать его, когда папа дома. Сестра Рут поворачивает голову, чтобы я могла приложить секретную трубку к ее уху. – Она хотела по неосмотрительности убить папу, – шепчу я. Сестра Рут отдергивает голову.

Я просто лежу, как мертвая туша. Как лежала ночами, пока твой муж водружался на меня. Глаза крепко зажмурены. Я знаю, что разразится настоящий ад, как только я открою их. Мне страшно, Лена. Ужасно страшно.

Последние четырнадцать лет эти идеи и составляли наше жизненное пространство, единственное, где мы могли существовать. Теперь этого места не стало. Мы плывем где-то в вакууме, там, в небесах. Как два астронавта, которым оборвали кислородные шланги. Я беру Карин за руку. Мне не хочется одному затеряться в этой черной пустоте.

Чуть затхлый запах напомнил о мебели в доме моей бабушки. Он протиснул руку между подушкой и моей щекой и грубо развернул лицом к себе. Заставил смотреть ему прямо в глаза. – Сделай себе одолжение, задайся вопросом. Подумай, шучу ли я. Хочу ли просто нагнать на тебя страху. Или же я вполне способен тебя убить. – Нет, не шутишь, – выдавила я.

Мне грустно, и, кажется, дедушка единственный меня понимает. Вчера он пообещал, что заберет меня домой. Еще он сказал, что я должна лишь отвечать на вопросы, чтобы фрау Хамштедт со своими помощниками и полицейские остались довольны, и меня бы поскорее выпустили отсюда. Йонатан, конечно, не в состоянии отвечать на вопросы. Он так отупел от синих таблеток, что разучился разговаривать.