Лесперанс Николь: Похитительница кошмаров

В конце переулка, рядом с химчисткой, которая почти всегда была закрыта, притулился тихий магазинчик. Вывеска над дверью, начертанная жирными чёрными буквами, гласила «ПИШУЩИЕ МАШИНКИ». В нижнем углу окна была засунута табличка размером с визитку (и сны — было добавлено выцветшим курсивом).

На самом деле это была не кладовка и не уборная, а помещение даже большее, чем выставочный зал пишущих машинок. Полки, шкафы и ящики высились здесь до самого потолка, забитые контейнерами и коробками, банками и мензурками, мерными стаканами и ложками. В углу, время от времени выпуская клубы пара, булькала старинная серебряная машина.

Люди говорили, что в лиловых водах залива Рокпул-Бей что-то есть, или же давным-давно город был населён феями или ведьмами. Семья Марен по материнской линии обладала магией снов. От Лишты этот дар перешел к её дочери, то есть маме Марен и Хэлли, и к самой Марен. Попытайся кто-то другой измельчить нужные ингредиенты и положить их в пакетик, ничего бы не вышло.

— Мы делаем их сами, — пояснила Лишта, протягивая покупателю пакетики. — Всё делается вручную, делится на порции, смешивается и измельчается. — Лишта указала на старинную кофемолку на стойке, с рукояткой наверху и маленьким красным ящичком в основании. — И, конечно, стерилизуется. — Она указала на серебристый автомат в углу, из которого с бульканьем вырывался пар.

Крайне важно был хранить сны сухими — особенно кошмары, которые источали тошнотворную вонь, а также могли просачиваться через кожу человека и вызывать ужасные галлюцинации, даже если вы бодрствовали.