Грачев Андрей Серафимович: Последний день СССР. Свидетельство очевидца

Ровно через два часа Михаилу Сергеевичу Горбачеву предстояло покинуть этот кабинет... За оставшееся время он решил еще раз в моем присутствии перечитать вслух текст своего телевизионного обращения... Так я стал первым привилегированным слушателем заявления об отставке первого и последнего президента СССР. Эта роль меня не радовала.

Горбачев недооценил очевидные последствия собственных шагов. Стремясь высвободиться из партийных объятий, он одновременно освобождал и партийный аппарат от обязанности ему подчиняться... в «награду» за свои усилия по оживлению политически оскопленной партии он получил активную оппозиционную силу, готовую решительно сопротивляться его собственному проекту.

...была ли в принципе поставленная Горбачевым цель заведомо недостижимой? ...не подтвердил ли провал путча, что Горбачеву все-таки удалось свершить главное, к чему он стремился, — дотащить советское общество до рубежа, за которым невозможно возвращение вспять? В одном из наших разговоров он сказал мне: «Понимаешь, Андрей, моей задачей было выиграть время для перемен, начавшихся внутри общества».

На каком-то этапе, когда речь зашла об уточнении границ, Кравчук задал Ельцину каверзный вопрос относительно Крыма: «Что с ним будем делать, Борис Николаевич?» Ельцин, находясь в приподнятом настроении и готовый отблагодарить украинского собрата за услугу в реализации его замысла по освобождению от обременительного «Союза с Горбачевым», отрезал: «Забирайте!»

По словам украинского президента Кравчука, «Михаил Сергеевич, конечно, выдающийся человек, но ему не хватало характера. Будь на его месте в Кремле во время нашей встречи в Беловежье Борис Николаевич, боюсь, мы бы не разъехались живыми и здоровыми по домам и уж во всяком случае не остались бы на свободе». Это было сказано с сочувствием по отношению к одному и с почтением по отношению к другому.