Полевой Борис Николаевич: Повесть о настоящем человеке: повесть

Вдохновляющая книга! И плачешь, и радуешься за героя. Нет. Не так. За Героя. Именно с большой буквы. Всегда перечитываю "Повесть..." в минуты отчаянья и всегда она придает сил.

Хоть эта книга и позиционируется только для старшеклассников, я бы посоветовала бы прочитать ее всем, независимо от возраста. Это необходимо в наш жестокий век. Книга Б.Полевого проникнута истинным добролюбием и справедливостью. В ней мы узнаем о бессмертном подвиге Маресьева: потеряв ноги, этот летчик сумел не потерять веру в жизнь и вернуться к управлению боевого самолета.

Есть такие книги, впечатление от которых десятилетиями остаётся неизменным. Меняется отношение к событиям, времена, общественная позиция, а книги несут в себе всё тот же заряд. «Повесть о настоящем человеке» относится к таким «нетленкам». Сейчас некоторые родители считают, что современные дети растут в другой стране и просто не поймут ни описанного подвига, ни мотивов, которые двигали главными героями. Поймут. У детей до определённого возраста всё те же инструменты восприятия и вполне правильно отношение к настоящим человеческим ценностям. Мальчики также играют в войнушки, а девочки по-прежнему делают перевязки и ставят уколы куклам. Война, к счастью, уходит от нас всё дальше. Я с трудом понимаю, какие механизмы должны включиться в мозге, чтобы человек пошёл на фронт отдавать свою единственную жизнь под шквалом смертоносных снарядов. Даже теоретические допущения, вроде «А что если завтра война» выглядят совершенно нереально, чтобы не сказать – глупо. Поэтому книга, в которой без долгих предварительных завязок описывается поведение человека во время войны, даёт прекрасную возможность ничего не придумывать самостоятельно, а просто поставить себя на его место. Он уже там, в самолёте, в бою, сбит, падает, почти умирает. На этом фронтовая часть повествования временно заканчивается и начинается «любовь к жизни». У Лондона – волк, у Полевого – ёж. Спички, последний костёр, ледяные привалы в снегу. Затем на Аляске – корабль, в России – сожжённая немцами деревня. Счастливое спасение. На этом у Лондона всё заканчивается, а у Полевого только начинается. Инстинкт самосохранения – это ещё не подвиг, весь героизм впереди, после ампутации. Отчаяние, тупое уныние, протезы, проблеск надежды и, наконец, поставленная цель. Вообще, надо признать, что сама формулировка цели «летать без ног» выглядит несколько странно. Это из разряда «так не бывает». Поэтому следующую часть я воспринимала с некоторым скептицизмом – все эти тренировки, количество шагов, мозоли, отсчёты коридоров, затем танцы на протезах в санатории, переподготовку в лётной школе. Но появился азарт, и он подогревал интерес. Я прочла эту книгу дважды – в 12 и 14 лет. Могу рассказать по эпизодам, что запомнилось лично мне больше всего: медведь, которого застрелил Мересьев; пацаны из «подземной деревни»; курица Партизанка; приговор – гангрена; комиссар Воробьёв и палатная сестра; нервный танкист с обожжённым лицом; протезных дел мастер; и вот этот «первый» полёт: "После первого круга Наумов перестал опасаться за ученика. Машина шла уверенно, "грамотно". Только странно, пожалуй, было, что, ведя ее по плоскости, курсант все время то делал маленькие повороты вправо, влево, то бросал машину на небольшую горку, то пускал вниз. Он точно проверял свои силы. Про себя Наумов решил, что завтра же новичка можно направить одного в зону, а после двух-трех полетов пересадить на "утенка" - учебно-тренировочный самолет УТ-2, маленькую фанерную копию истребителя. Было холодно, термометр на стойке крыла показывал минус 12. Резкий ветер задувал в кабину, пробивался сквозь собачий мех унтов, леденил ноги инструктора. Пора было возвращаться. Но всякий раз, когда Наумов командовал в трубку: "На посадку!" – он видел в зеркале немую просьбу горячих черных глаз, даже не просьбу, а требование, и не находил в себе духа повторить приказание. Вместо десяти минут они летали около получаса. Выскочив из кабины, Наумов запрыгал около самолета, прихлопывая рукавицами, топая ногами. Ранний морозец действительно в это утро был островат. Курсант же что-то долго возился в кабине и вышел из нее медленно, как бы неохотно, а сойдя на землю, присел у крыла со счастливым, действительно пьяным каким-то лицом, пылавшим румянцем от мороза и возбуждения. - Ну, замерз? Меня сквозь унты ух как прохватило! А ты, на-ка, в ботиночках. Не замерзли ноги? - У меня нет ног, - ответил курсант, продолжая улыбаться своим мыслям. - Что? - Подвижное лицо Наумова вытянулось. - У меня нет ног, - повторил Мересьев отчетливо. - То есть как это "нет ног"? Как это понимать? Больные, что ли? - Да нет - и все... Протезы. Мгновение Наумов стоял точно пригвожденный к месту ударом молотка по голове. То, что ему сказал этот странный парень, было совершенно невероятным. Как это нет ног? Но ведь он только что летал, и неплохо летал... - Покажи, - сказал инструктор с каким-то страхом. Алексея это любопытство не возмутило и не оскорбило. Наоборот, ему захотелось окончательно удивить смешного, веселого человека, и он движением циркового фокусника разом поднял обе штанины. Курсант стоял на протезах из кожи и алюминия, стоял и весело смотрел на инструктора, механика и дожидавшихся очереди на полеты." Что ж, раз для наших подростков не находится современных героев, можно воспитывать их на тех, кем в своё время восхищались мы. Хорошо, если у каждого ребёнка навсегда останется в памяти хотя бы один настоящий человек, о чьей жизни можно вспоминать с восторгом и уважением.