Лэкберг Камилла: Проповедник

В семнадцать лет не иметь возможности распоряжаться собственной жизнью – это полный отстой. Как только она достигнет совершеннолетия, сейчас же вырвется из этой проклятой дыры. И примет предложение фотографа, который подошел к ней, когда она прогуливалась по Гётеборгу. Став моделью в Париже и зарабатывая кучу денег, она объяснит им, куда они могут засунуть свое проклятое образование.

Она с величайшей осторожностью открыла глаза. Причиной тому была дикая головная боль, от которой ныли даже корни волос. Как ни странно, никакой разницы по сравнению с тем, когда глаза были закрыты, не обнаружилось. Ее по-прежнему окружала кромешная тьма. На мгновение пришла паническая мысль, что она ослепла.

- Сейчас посмотрим … Вы потом получите это по факсу … Хм. – Педерсен стал просматривать текст, и у Мартина вспотела рука, судорожно сжимавшая трубку. - Да, вот. Четырнадцать переломов в разных местах скелета. Различной степени заживления. - Ты хочешь сказать… - Я хочу сказать, что кто-то ломал ей руки, ноги и пальцы рук и ног на протяжении приблизительно недели.

- Стыдись, Габриэль Хульт! Стыдись того, что указал на брата, на собственную кровь и плоть. На человека, оказавшегося, при полном отсутствии доказательств, виновным в глазах людей. Его добило бесконечное перешептывание и показывание пальцами у него за спиной. Впрочем, ты, возможно, знал, что так и произойдет. Знал, что он слаб. Уязвим.

Когда приближался незнакомец, она жадно впитывала аромат тепла. Это стоило того: пережить зло, чтобы на мгновение вдохнуть запах жизни, продолжавшейся там, наверху, своим чередом. Вместе с тем, он пробуждал глухое чувство тоски. Она стала уже не той, какой была когда-то, и тосковала по человеку, которым больше никогда не станет.