Миньер Бернар: Сестры

– Можно, конечно, все списать на эмоции, но эмоции-то остаются. Как же тебе удается писать такие жуткие и завораживающие книги? – сказала старшая, пристально глядя ему прямо в глаза. – Полные волшебного яда страницы? Ведь на вид ты… такой нормальный.

Пока ты маленький, а потом подросток, смерть тебя словно и не касается, родители ставят ей заслон, становясь первыми мишенями на твоем пути к обретению себя. Таков естественный порядок вещей. Но иногда этот порядок не соблюдается, и дети уходят первыми. А иногда родители уходят слишком рано, и тогда нам приходится в одиночку идти навстречу пустоте, которую они оставили между нами и горизонтом.

– Они ни с кем не откровенничали и часто уединялись вдвоем. Даже если у них и были приятельницы, это никогда не перерастало в настоящую дружбу. А для дружбы надо было, чтобы они чуть больше раскрылись, чтобы с них слетел этот панцирь. – Она вертела в руках чашку с кофе, к которому так и не прикоснулась. – Я уверена, что у них была целая куча секретов.

Все уставились на серо-коричневые ромбовидные чешуйки, покрывавшие сухую, морщинистую кожу его ног, бедер, живота и груди. «Чешуя, – подумал Сервас, – как на змеиной коже». Как на тех фотографиях… Он вздрогнул и почувствовал озноб, словно в комнате вдруг стало холодно.

Не в силах отвести взгляд от высокого силуэта в ногах кровати, Сервас затаил дыхание. Силуэт четко выделялся на фоне сероватого квадрата оконного стекла. Во мраке Мартен не мог точно разглядеть черты лица, но различал сверкающие, как драгоценные камни, глаза и улыбку тонких губ, похожую скорее на рану. Застывшую, неестественную, жестокую улыбку.