Шарапов Валерий Георгиевич: Свинцовая воля

Со своего места баба Мотя видела лежавшую за прилавком в луже крови Лизу. У девушки было настолько сильно разбито лицо, что её невозможно было узнать, а выбившиеся из-под платка пышные волосы, окровавленными косматыми охвостьями были разбросаны по полу вокруг алой от крови головы.

Посреди зала, неловко подвернув под себя правую руку, навалившись боком на опрокинутую кошёлку с товаром, лежала знакомая покупательница, жена профессора Серебрякова. Она, по всему видно, была забита разделочной доской, потому что окровавленная доска валялась неподалёку от разбитой головы.

Этот страшный по своему значению сон настойчиво преследует Илью вот уже на протяжении года. Особенно он мучает в те дни, когда наступают затяжные дожди. Ему снится всё время одно и то же: как будто Илья в одиночку уходит за линию фронта, чтобы раздобыть важного «языка».

Ноги у Павлина подломились, он обмяк окончательно и дальше тащился по цементному полу как мешок с дерьмом так, что даже Илья, чья жизнь уж точно висела на волоске, сжалился и подхватил его с другой стороны под руку.

Увидев лежавшего на боку милиционера с перерезанным горлом, над которым склонился Семёнов, Илья перевёл взволнованный взгляд на состав и вдруг возле колёсной пары заметил труп другого милиционера. Он сидел в беспечной позе, откинувшись на спину, плотно прислонившись спиной к массивной колесной буксе.