Захарчук Михаил Александрович: Юрий Никулин. Война. Арена. Кино. 100 лет Великому Артисту

«Вот начинается обстрел. Ты слышишь глухой орудийный выстрел. Знаешь, что звук запаздывает, поэтому чутко просушиваешься к другому звуку летящего снаряда – это сложная такая смесь шелеста, скрипа, как по стеклу, шума и гула. И сразу возникает неприятное ощущение, как ещё говорят, под ложечкой засосало. В те короткие мгновения, пока снаряд приближается, ты поневоле думаешь: «Лишь бы не мой».

Сегодня в 3 часа дня на Московский вокзал приехала новая партия молодого пополнения нашего полка. Приехали из Москвы! Они еще к нам не прибыли. Получают обмундирование и моются. По-видимому, приедут сегодня ночью или завтра утром. Мы живем на втором этаже, а весь первый этаж предоставили для "молодых". Весь день там приготовляли: набивали матрасы, заправляли матрасы, подметали, топили печи и т.д.

Как потом нам рассказывали, ребята после первого боевого крещения, выходя из нервного шока, долго смеялись и вспоминали, как командовал, сидя на корточках, Ларин, как пушка Лыткарева вначале повернулась не туда, как Кузовков залез под артиллерийский прибор.

Всё это я рассказываю, отнюдь, не для того, чтобы похвастаться. Хотя, откровенно говоря, похвалиться-то в этом смысле и есть чем. Мне не составит особого труда сделать, скажем, подборки анекдотов от маршалов, учёных, писателей, космонавтов, артистов. Но, наверное, самым большим бы оказалось собрание баек от Никулина. Шутка ли: почти два десятка лет я записывал за ним всё, что он рассказывал.

Но на самых последних кадрах «Бриллиантовой руки» он смонтировал… атомный взрыв. Председатель комитета по кинематографии Алексей Романов обратил внимание на этот «чудовищный атомный взрыв», завершающий вторую серию. Леонид Иович на вопрос о предназначении «атомных» кадров пояснил, что они необходимы для показа «всей сложности нашего времени».