Нель Виктор: Звезда и шар

Нелегкое это дело, нелегкое. Да нет, не писать, — читать тяжело. А писать — чего же проще. Вот взять кого-нибудь для наглядности, например, меня. Я никогда не писал романов. Собственно, я никогда ничего не писал. В школе по литературе я с большим трудом получил тройку. Один единственный раз я написал статью в заводскую многотиражку о трудовом фетишизме, за что был поруган.

Сейчас, когда столько всего происходит, особенно пальбы, я вдруг подумал: неужели же мое время навсегда войдет в историю как время застоя?

Да, хлеб стоил четырнадцать копеек, сколько я себя помню, и столько же он стоил, когда я пересек Атлантический океан. Да, не было свободы предпринимательства. Да, казалось, время остановилось, ничего не происходит и не произойдет никогда. Да, когда вокруг стрельба, сюжетов больше...

Но была у застоя одна черта, которая выделила его из остальных эпох: у людей была возможность остановиться и подумать. Были целые организации, мелющие воду в ступе, которые позволяли под видом работы размышлять, не думая о рыночном эффекте.

На мой взгляд, это необходимое условие для существования интеллигенции. Рыночная экономика травит человека почище, чем все комиссары, вместе взятые. И в Америке, и в посткоммунальной России.

Как-то сами собой начали появляться на свет эпизоды, потом они стали цепляться друг за друга, образуя некую полупрозрачную пространственно-временную вязь. Я так и не сумел запихать это кружево в четкое последовательное изложение.

Так его и воспринимайте: как слабо связанные и нестрогопоследовательные эпизоды.