Изобличитель. Кровь, золото, собака

Ахиллес поднялся, одернул летнюю рубаху. Ему и в самом деле чертовски хотелось увидеть плоды своих трудов – когда это Шерлок Холмс не появлялся на сцене в финальный момент и не вносил полную ясность? И потом, если подумать... Пожалуй, это как нельзя лучше подходило под категорию офицерских проказ, ни один ревнитель чести не придерется...

Предположим, убийца разбил окно и вошел снаружи... такого быть не может, но предположим. Уж при этаком обороте покойный ни за что не остался бы лежать на диване с безмятежным лицом. Одурманен он быть никак не мог – водку распечатывал сам, там на столике, на блюдечке – перочинный ножик и кусочки сургуча.

После его ухода Ахиллес позвал Артамошку, велел отдать Никодиму двугривенный и сказать, что занятия на сегодня кончены, – а потом снести назад в чуланчик все принадлежности. Сам же после некоторого раздумья наполнил лафитник и выпил, обстоятельно закусив. Настроение, сквернейшее после утреннего разноса и возникших в связи с этим неизвестных, но безусловно неприятных перспектив заметно поднялось.

Все, кто сидел спиной к воротам, обернулись. Действительно, двуколка, запряженная сытой лошадкой, могла направляться только в имение – дорога никуда не сворачивала, вела прямехонько к воротам. Она уже подъехала так близко, что ее не только видно, но и слышно.

– Теперь далее... – сказал Ахиллес. – Меня крайне интересуют два человека. Зовут их Пров Семеныч и Гордей Степаныч, тоже из кулаков, арендовали у Лесневского землю наравне с Капитановым, только меньшие части...