Пьюзо Марио: Омерта

Хескоу достал ключ, открыл замок, откинул крышку, выставив напоказ несколько пистолетов, автоматических винтовок, коробок с патронами. — Пойдет? — спросил он. — Глушителей нет, — отметил Фрэнки. — В этом деле глушители вам не понадобятся. — Это хорошо, — кивнул Стейс. — Ненавижу глушители. Ни в кого не могу попасть с глушителем.

— Я и представить не мог, что увижу в прицеле дона Априле. — По голосу Фрэнки чувствовалось, что предложение льстит его самолюбию. — Убить человека, которого в его мире все боялись и уважали. — Фрэнки, это не баскетбольный матч, — напомнил брату Стейс. — Если мы проиграем, нам не удастся пожать руки победителям и уйти с корта.

— Если вы действительно отошли от дел, какая мне польза от вашей дружбы? — улыбнулся Силк. — Мое доброе отношение, — ответил дон. — А это немаловажно, даже если речь идет о ничтожнейшем из людей.

Неделю спустя посыльный принес судье длинную коробку, перевязанную лентами, в которой, словно дорогие лайковые перчатки, лежали отрубленные по локоть руки Томми Лиотти, одна с дорогим «Ролексом» на запястье, несколько лет тому назад подаренным доном в знак особого расположения.

Фиссолини поклонился ему. — Я знаю, что вы богаты. Но так ли вы могущественны? Я собираюсь запросить за вас всего лишь сто тысяч американских долларов. — Я расцениваю это как оскорбление, — ответил дон. — Вы бросите тень на мою репутацию. Удвойте сумму. И накиньте пятьдесят тысяч за мальчика. Вам заплатят. Но потом за вашу жизнь никто не даст и цента.