Кристи Агата: Почему не Эванс?

– Видите ли, – миссис Кейман с надеждой посмотрела на Бобби, – если он что-то проговорил, даже отдельные слова, я, разумеется, хотела бы узнать их. – Ну конечно, – проговорил Бобби. – Но на самом деле он ничего не сказал. – Совсем ничего? – Миссис Кейман бросила на него полный недоверии и разочарования взгляд. – Да. В общем… Да, совсем. – И к лучшему, – торжественно проговорил мистер Кейман.

– Конечно, я была на дознании. А ты как думал? Иначе здесь вообще нечем заняться. Так что дознание стало чистейшим божьим даром. Конечно, если бы речь зашла о каком-нибудь таинственном отравлении с разными научными отчетами и прочим, все было бы много интереснее; однако не следует быть слишком привередливой, когда тебе на безрыбье подворачивается хотя бы вот такое невзыскательное развлечение.

– Ерунда, она должна была знать тебя. A если не знала, с какой стати ей нужно оставлять деньги именно четвертому сыну твоего отца? В наши тяжелые времена даже священник не может позволить себе заводить четвертого сына! Нет, все совершенно ясно. Твоя смерть не может оказаться выгодной кому бы то ни было. Тогда остается месть. Ты случайно не соблазнил дочку аптекаря?

– Знаешь ли, я представить себе не могу, что может скрываться в этих словах такого важного, чтобы запустить подобную цепь событий. – Боже! Не можешь потому, что тебе неведома причина. Так составляют кроссворды. Пишут вопрос, полагая, что он слишком, до идиотизма, прост, и все немедленно поймут, о чем речь, а потом жутко удивляются, когда никому не удается разгадать его.

Почему он стал так дотошно расспрашивать ее? И все разведал об этой аварии? И что значит это «меня интересуют мелочи»? И исчерпан на этом допрос или нет? Фрэнки вспомнила про темно-синий крытый «Тэлбот», и про то, что Карстерс был канадцем. Похоже, доктор Николсон – зловещий человек.