В силу своей профессиональной деятельности и жанрово-видовой всеядности, к сорока шести годам я прочла невообразимое количество книг, включая те, что «по учёбе» и «по работе». К тому же, каждая изданная лично мной книга – в качестве редактора или издателя, – гарантия того, что она из числа любимых, каким-то образом изменила мою жизнь и теперь я считаю важным донести её до читателей. Так что задача выбрать десять-пятнадцать показалась мне сложной, практически невыполнимой, – а именно такие задачки я и люблю! Однако для чистоты эксперимента понадобится сместить фокус: дюжина прочитанных книг, чьё влияние я ощущаю на себе постоянно.
1. Михаил Лермонтов «Мцыри». Научилась читать я по современным меркам довольно поздно – в семь лет, но зато сразу бегло и «в объёме». Помню, сижу, спрятавшись от мира за креслом (однако читаю, разумеется, вслух), и заливаюсь слезами:
…Но в горло й-йя.. успел воткнуть
И там… два раза повернуть
Сво-йое о-оружье-е. Он завы-ы-Ы-Ы-Ы-ы-ыл…
– последнюю строку – сквозь раздирающие меня уже на части рыданья.
То было первое открытие абсолютной реальности для меня художественного мира, существования невероятных по силе эмоций и невыносимо-искренних человеческих чувств. Полагаю, именно Михаил Юрьевич стал тем автором, что научил меня сочувствовать всем сразу, восхищаться противником и давать персонажам право на выражение своих взглядов – разделяемых мною или нет. Жалость к людям, но не к себе, некая игра в отшельничество, наряду со страстным стремлением к свободе и, как мне кажется, «настоящей» реальной жизни, – безусловно, влияние первой самостоятельно прочитанной книжки.
2. Юхан Саар «Игра».
3. Владислав Ванчура «Кубула и Куба Кубикула». Эти две любимейшие книжки детства – эстонского и чехословацкого авторов – кроме того что определили моё дальнейшую общую любовь к западной литературе, сделали ещё две важные вещи. Я узнала, что такое мир ироничной литературы, и он мне бесконечно понравился, – настолько, чтобы я захотела остаться и только ему и принадлежать.
Вторая вещь чуть сложнее. Оба этих произведения объединяет наличие вымышленных персонажей со сложной судьбой. Выводы были однозначны: как только человек вырастает, вымышленные друзья прекращают существование. К тому же, надо быть осторожным: если перестать испытывать к ним чувства – они исчезнут. Возможно, именно тогда я поклялась, что никогда-никогда не стану взрослой и уж точно не перестану играть!
4. Александр Грин «Алые паруса». Наверное, у каждого в детстве есть «своя» сказка, которая складывает для человека представления о многих важных вещах: о женских и мужских ролях, о поведенческих моделях, о том, как всё устроено в жизни. С любящей подачи дедушки, для меня такой сказкой стали «Алые паруса». Вероятно, это заметно и по серии пиратов – не может не быть, хотя с ролями я, возможно, что-то напутала…
В настоящее время для меня эта книга – напоминание об ответственности сказочника. Воображая мир, не стоит забывать, какие мечты и надежды ты рождаешь в детских сердцах, какое будущее ты им готовишь. Потому что всё, во что они поверят, – ты же знаешь, – непременно сбудется.
Подростковый возраст ознаменовался любовью к фантастике и детективам, юмористическим бытовым рассказам и пьесам. Вряд ли кого-то удивит, что как и большая часть моего поколения я читала «запоем» Конан Дойля и Честертона. Зачитывалась Александром Беляевым, Гербертом Уэллсом, Рэем Брэдбери. Кроме этого, бесконечно вдохновляли диалогами Шварц, Дюрренматт и Стриндберг. О жизни и людях уморительно рассказывали Зощенко и Карел Чапек. Было бы странно не упомянуть их всех как «человекообразующих».
5. Артур Хейли «Аэропорт». Нет, сначала был, конечно, «Отель». Во-первых, в том гигантском издании – и даже с цветными иллюстрациями, – было два романа, а во-вторых, «Отель» попроще. В подростковом возрасте это важно: ступенчатое знакомство с творчеством автора, поэтапность, – не нырять сразу «в глубину» во избежание кессонной болезни.
Артур Хейли стал для меня образцом журналиста-литератора. Изучить какую-либо деятельность и людей, отдавших ей свои жизни, да так, чтобы каждый твой персонаж – от водителя и стюардессы до руководителя, его секретарши и жителя из соседнего квартала – был объёмным, настоящим, живым! Осознать все проблемы отрасли, превратить их в сюжетные линии, от которых нельзя оторваться, да так, чтобы мир вдруг открыл глаза и наконец-то кинулся эти проблемы решать!
Производственные романы как жанр – величайшая для мира вещь, если написаны талантливыми людьми. Иногда мне кажется, всё, что я в этой жизни пытаюсь делать, – это попытка создания хоть сколько-нибудь «талантливого производственного романа»… дотянуться до Артура Хейли.
6. Братья Стругацкие «Хромая судьба». Собственно, тот «производственный роман», который определил для меня выбор судьбы. Хотя, пожалуй, в подростковом возрасте я самонадеянно ставила себя на место мокрецов. Но со временем диспозиции – а следом и призмы, углы обзора – неоднократно менялись. На настоящем этапе единственное, чего я боюсь, что мне не о чем будет рассказать детям. Что на старости лет, может так статься, мне окажется стыдно за мир, в чьей неустроенности для них я как автор тоже отчасти виновата. Поэтому я стараюсь.
7. Себастьян Жапризо «Одержимый женщинами», «Ловушка для Золушки», «Долгая помолвка», «Человек дождя», «Купе смертников», «Дама в автомобиле, с ружьем и в очках» – да, в общем-то, вообще все!
Бесконечно полюбила Жапризо ещё в ранней юности, карманные деньги тратя на выкуп его восьмитомника, и окончательно утвердилась в своей любви в новых переводах «Лимбус-пресса». (Хотя некоторые названия теперь звучат для меня непривычно.)
Именно Жапризо – причина, что из всех любимых мной жанров, «мой» – детектив. И, пожалуй, что бы я ни писала, всё равно выходят «немножечко детективы». Кроме того, именно он дал мне понимание «персонажа». Когда у мужчины-автора есть восемь женских персонажей, рассказывающих, в общем-то, одну и ту же историю, волей-неволей начинаешь понимать принцип их построения, дистанцирования друг от друга. Возможность сыграть разные роли – множество разных ролей! – вот же счастье для автора!
8. Инга Петкевич «Плач по красной суке». В двадцать лет человеку, живущему в каком-то «вымышленном мире», вероятно, необходимо такое прочесть. Там было всё, чего я не знала о реальном мире, но что в нём смутно угадывалось – по обрывкам чьих-то фраз, по услышанным где-то разговорам, по внезапным фальшивым нотам, режущим слух. Во всей своей полноте и в блестящем исполнении Петкевич передо мной открылся истеричный мир, мир пугающий, нелогичный и лживый. Внезапно «дорассказывались» все те обрывки, «прозвучали без сокращений» все разговоры, окрасились в интонации голоса – целый хор! Я поняла две вещи: любое стоящее произведение – это срез эпохи, со слепками масок, что носит целое поколение. А ещё – что в тот исчезающий реальный мир, хотя бы из чувства самосохранения, мне лучше не попадать.
9. Игорь Ефимов «Седьмая жена». Нет, потом были, конечно, «Архивы Страшного суда» – и тоже очень мощная вещь, показавшая прибыльность идеи «записанной исповеди» с возможностью её сохранить. Но в глубину – не сразу и после двадцати, поэтому сначала – «Седьмая жена».
К сожалению, вы вряд ли найдёте её в продаже и даже на электронных ресурсах, – вероятно, по каким-то причинам книга и автор попали в «цензурный список», если таковой существует. Но факт остаётся фактом: мой экземпляр зачитан до состояния рассыпанных листов.
Потому что ничего более вкусного с точки зрения русского языка, ничего более сподвигавшего меня на деятельность и творчество, снимающего с «ручника» моих вечных страхов перед чистым листом, я вообще никогда не встречала. Эта книга для меня, как амулет: стоит начать читать с любого места, – и вот ты уже по другую сторону мира. Или даже, как камертон, – долгое время мне нужен был её совершенный звук, чтобы настроить себя как инструмент.
Рубеж веков открыл для нас все великолепие фантастики. И кто бы мы были без Айзека Азимова, Роберта Хайнлайна, Станислава Лема и Роберта Шекли, Адамса и Гибсона?! Тут, наверное, надо найти ведущую для твоей жизни книгу, книгу, задающую лейтмотив, и хотя моя дочь смеётся, что это наверняка «Автостопом по галактике», но нет.
10. Орсон Скотт Кард «Игра Эндера». Если вместо книги вы смотрели фильм – вы имеете некоторое представление о двадцати пяти выдранных из её середины страницах. При наличии сотен рецензий, сложно придумать что-то новое, почему эта книга хороша. Меня невероятно «зацепил» этот персонаж и его развитие. Меня всегда интересовала способность человека понимать другие цивилизации, – есть ли она в нас, можно ли её развить? Меня увлекла эта многослойная психологическая драма с детективно-фантастическим и одновременно каким-то геймерским сюжетом. И бесконечно поразила развязка. Пожалуй, в этой книге сосредоточился весь мой читательский опыт, квинтэссенция всего того, что я люблю, что и стало причиной моего многолетнего романа с этой книгой.
Во взрослом возрасте, то есть уже после двадцати пяти, я полюбила практическую и мемуарную литературу, а также художественную журналистику, написанную людьми деятельными, дающими представление о том, как устроен мир за пределами обывательской жизни. Исабель Альенде «Дом духов» – книга племянницы президента Чили, но в первую очередь, конечно, журналистки и блестящей писательницы. Харуки Мураками «Подземка» – скрупулезное журналистское расследование теракта, что случился на другой стороне Земли, но был настолько жесток и невозможен, что застрял в подростковой душе непрожитой травмой. Роберт Кочарян «Жизнь и свобода» – автобиография экс-президента, дающая понимание, как устроен политический мир. Мне кажется, значительно больше, чем биография какой-нибудь скандальной звезды, миру нужны такие книги. Чтобы каждый политик, каждый баллотирующийся в президенты и покидающий пост, каждый ведущий деятель в ведомстве, в науке и в отрасли, каждый министр – писали, как минимум, по «популярной» книге «для масс». Потому что это позволит узнать человека, осознать его деятельность, а кроме того – это уникальнейший взгляд и опыт. Который нам точно когда-нибудь пригодится.
11. Ирина Хакамада «Success в большом городе». Как раз одна из таких. Конечно, играет роль доверие читателя. Но когда ты в юности за кого-то голосуешь, видя этого человека президентом, наверное, можно сказать, что ты ему доверяешь. Впрочем, книга не про политику – про бизнес. Именно благодаря тому, что я её читала, я когда-то решилась «расправить крылья» и открыть издательство. И благодаря ей же, спустя восемь лет, решилась закрыть. Создавать новые игры и не бояться всё бросить, отпустить, когда придёт время, – вот что оказалось для меня судьбоносным в этой книге. И, конечно, мудрая мысль: «тебя невозможно убить, если ты заранее “умер”»
12. Ричард Фейнман «Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!». Гениальный физик примирил меня с собой. Его книга, получше психотерапевтов, избавила меня от какого-то непроходящего стыда, а может быть, чувства вины, – за… пожалуй, «несоответствия» миру. Подарила надежду, что всё же есть мир, другой, в котором МОЖНО играть и веселиться, где НЕ СТЫДНО интересоваться реальностью постольку-поскольку, будучи абсолютно повернутым на решении невозможных задач, где НОРМАЛЬНО за одну-единственную жизнь прожить несколько жизней, попробовать то и это, отыграв совершенно разные роли, – и даже этим гордиться. Что, пришвартовавшись у верных берегов, – ну, или создав такие берега, – возможно, ты наконец-то почувствуешь себя дома. Среди своих.
