Пелевин Виктор Олегович: Бубен Верхнего Мира

Малая проза Пелевина почти столь же талантлива, как и его романы, но образы здесь куда мрачнее. Здесь тоже много мистики, только знаменитых рассуждений о просветлении и освобождении почти нет, а есть чертовщина - гнетущая и по-настоящему пугающая. Взять хотя бы рассказ "Мардонги" о секте одержимых смертью, которые видят в живом человеке лишь умирание. С этими рассказами контрастируют иронические зарисовки, где мистики нет совсем, например, о Зигмунде, который находит фрейдистские детали в поведении посетителей кафе, но сам он далеко не Фрейд. Мне кажется, в романах Пелевин умеет соединять воедино философию, сатиру и гротеск, потому они и производят такое сильное впечатление. В рассказах те же компоненты творчества даются по отдельности, поэтому постоянно кажется, что в сюжете чего-то не хватает.

Очень классный сборник - причем, во всех отношениях. Начиная от потрясного оформления, очень в тему всему тому, что вы найдете под обложкой. Ну и по содержанию, конечно же. Это практически уникальное издание с точки зрения той подборки прозы, которая в него включена. Крайне рекомендую к приобретению, пока это еще не стало библиографической редкостью.

Еще одна замечательная книга с творчеством Виктора Пелевина. Своеобразный, уникальный стиль написания автора понравится всем. Что-то новое, необъяснимое и такое притягательное. Книга, которая вполне может стать настольной при большой любви к автору.

Короткая проза Пелевина - это то, что уже давным давно расхватано на цитаты (которые иногда прямо застают врасплох, поскольку ты уже даже не помнишь, из какого конкретно они источника). И это уже действительно давно неотъемлемая частью нашего культурного пространства, которая просеяла себя не только через литературу, но и через музыку (см. альбом "Нижняя Тундра" группы Ва-Банкъ), театр, кино... В общем-то, "Бубен Верхнего Мира" наряду с другими сборниками классической короткой прозы автора "Принцем Госплана" и "Желтой Стрелой" - возможно, это одно из объяснений того, почему наша современная российская культура стала такой, какая она есть сейчас.