«Первые свои “романы” я написал еще школьником – это были приключения рыцарей или пиратов, вдохновленные, конечно, бессмертным «Островом сокровищ». С него я и начну список любимых книг, каждая из которых сыграла свою роль в том (простите за пафос), каким я вырос человеком и каким стал писателем».
1. Роберт Луис Стивенсон «Остров сокровищ». Долгие годы я был твердо уверен, что Стивенсон рассказывает о своем собственном отрочестве, и неважно, что Джим Хокинс жил лет за сто пятьдесят до Роберта Луиса. Аксиома «добро побеждает зло» неочевидна и все же требует доказательств. Стивенсон доказал мне, что храбрость и честь сильнее подлости и жажды наживы.
2. Уильям Сомерсет Моэм «Луна и грош». Одна из самых важных для меня книг. Не только потому, что она наглядно показывает, что путь художника – и художника слова в том числе – тернист и порой разрушителен. Но и потому, что, при всей его иронической отстраненности от героя, Моэм утверждает: художник – самый свободный из людей.
3. Эрнест Хемингуэй «Старик и море». О том, что это повесть о силе человеческого духа, было сказано столько раз, что было бы неловко это повторять. Но я никогда не забуду короткий абзац о старике Сантьяго: «Ему теперь уже больше не снились ни бури, ни женщины, ни великие события, ни огромные рыбы, ни драки, ни состязания в силе, ни жена. Ему снились только далекие страны и львята, выходящие на берег. Словно котята, они резвились в сумеречной мгле, и он любил их так же, как любил мальчика».
4. Уильям Фолкнер «Медведь». Охота у Фолкнера – это не просто мужские игрушки, это обряд посвящения мальчика в мужчину, в тайны жизни и смерти. Но мне в повести всегда слышалась нота безысходности, бессмысленности борьбы человека с природой.
5. Константин Воробьев «Убиты под Москвой». Воробьев в своей повести наследует традиции толстовских «Севастопольских рассказов», военных рассказов Гаршина. Никакого смысла, никакой романтики, ничего возвышающего или очищающего душу на войне нет. Только страх, боль, грязь, бессмысленная кровь и изматывающая работа. Это зло в чистом виде и, думаю, некое попущение свыше.
6. Давид Самойлов «Лирика». Очень люблю военные стихи Самойлова. Его поэма «Снегопад» говорит о войне больше, чем многие и многие тома иных современных прозаиков. Перечитывая ее, я и сам не заметил, как легко выучил наизусть. Мне близка и классическая манера поэта, и его эмоции – сдержанные, будто бы приглушенные, но сражающие наповал.
7. Федор Достоевский «Бесы». Да, это один из самых глубоких романов нашей литературы и это, безусловно, провидческий роман. Но я долгое время не мог понять, что же меня в нем особенно цепляет, буквально завораживает. А потом сообразил: никто, даже Гоголь не сумел с такой выразительной яркостью выписать отрицательные типажи, отвратительные стороны русского характера. Печально, что сейчас приходится наблюдать их в развитии.
8. Андрей Платонов «Рассказы». Платонов – отдельное, уникальное явление русской литературы. Его не с кем сравнивать, некого поставить рядом. Говорить о нем бесполезно: нужно читать.
9. Алексей Варламов «Душа моя Павел». Варламов создал замечательную картину восьмидесятых, эпохи, когда взрослеет его герой, увлекательную историю этого взросления и на редкость обаятельного, колоритного героя.
10. Наринэ Абгарян «Зулали». Эта книга – сильнейшее читательское впечатление последнего времени. Тонкий, точный, узнаваемый язык, выверенная композиция – во всем чувствуется высокое писательское мастерство. Но меня поразило даже не это: книга полна света и любви, той самой, о которой сказано: «Любовь долготерпит, милосердствует… не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, Не радуется неправде, а сорадуется истине».
