1. Астрид Линдгрен «Малыш и Карлсон» — я с детства люблю такие книги, авторы которых знают (и, конечно, умеют показать), что чудо не где-то там, а здесь, прямо здесь. Поэтому, наверное, меня никогда не захватывали эпопеи в жанре фэнтези с их очевидно вымышленными мирами, зато всегда волновали истории вроде «Малыша и Карлсона». Я был и остаюсь человеком, верящим в Деда Мороза. Спасибо Астрид Линдгрен и Лилианне Лунгиной, чей перевод «Малыша и Карлсона» выше всяческих похвал.
2. Виктор Драгунский «Денискины рассказы» — по моему глубокому убеждению, Драгунский — один из лучших (а, может быть, и лучший) писатель второй половины 20 века. Сколько бы раз я ни перечитывал его рассказы — а я делал это неоднократно со всеми своими детьми, причем вслух — я просто потрясаюсь мудрости, нежности и, так сказать, щемящести этой удивительной прозы.
3. Николай Гоголь «Мертвые души» — Гоголь поменял отношение к словам, к взаимосвязям слов и их объектов, изменил угол зрения на словесное искусство и внутри словесного искусства. Его открытия можно сравнить, например, с открытиями импрессионистов в живописи. Гоголевские описания гречневой каши, одежды и прочих самых разнообразных вещей, безусловно, расширяют наши представления о поэзии. «Мертвые души» названы им поэмой не просто так.
4. Федор Достоевский «Идиот» — вероятно, самый совершенный роман Достоевского. В нем есть все: фантастическая глубина (психологическая и метафизическая), неподражаемый юмор, легкость, стремительность, знаменитая «огненность» Достоевского и не менее знаменитая способность к состраданию.
5. Василий Розанов «Опавшие листья». Розанов одним из первых научился делать мгновенные снимки мыслей. Он родоначальник нового подхода к письменной речи, которая благодаря Розанову смогла стать более или менее точным слепком наших осмысленных бормотаний. Розанов — предтеча обэриутов, лианозовцев и даже Мандельштама (во всяком случае, Мандельштама-прозаика). Не говоря уже о Венедикте Ерофееве и многих-многих других.
6. Павел Флоренский «Иконостас». Флоренский с его серьезностью и многознанием — целая вселенная. Как и А. Линдгрен (сравнение Флоренского с Линдгрен может показаться странным только на первый взгляд), Флоренский воспринимал чудо как нечто происходящее всегда, в том числе здесь и сейчас. Кроме того, у него было особое чувство пространства и творчества как действия по преобразованию наличного пространства («Иконостас» во многом именно об этом), вдохновившее лучших поэтов Серебряного века. Того же Пастернака или Цветаеву. Думаю, что и Мандельштам не написал бы своего «Разговора о Данте», не люби он Флоренского.
7. Алан Милн «Винни-Пух и все-все-все» — абсолютный шедевр, по-видимому, самая точная и пронзительная книга о поэте и поэзии. Русскому читателю несказанно повезло с переводом. Перевод-пересказ «Винни-Пуха», сделанный Борисом Заходером — одна из вершин переводческого искусства.
8. Франц Кафка «Процесс». Без Кафки нет новейшей литературы. Кафка сделал еще один шаг в глубину человеческой психики и мироздания в целом, приблизился к некой тайне, человеческой и не только человеческой, к Тайне как таковой.
9. Александр Пушкин «Маленькие трагедии». Пушкин, как известно, самый гармонический русский писатель. До сих пор никем в этом отношении непревзойденный. А «Маленькие трагедии», по-моему, его самое гармоническое сочинение. В «Маленьких трагедиях» Пушкин конгениален Моцарту (неслучайно Моцарт — один из его героев), Шекспиру и другим художникам-эквилибристам.
10. Андрей Платонов «Котлован». Платонов — безусловно, один из самых одаренных русских писателей за всю историю существования нашей литературы. Кажется, что сам русский язык пишет за него все его книги, в частности гениальный «Котлован». Так владеть языком, как владеет им Платонов, невозможно. Подозреваю, что невозможно это было и для Платонова. Просто ему удалось превратиться в записывающее устройство. Никакого сочинительства. Сплошное вдохновение. Дар говорения не от себя, превышающий все наши умения и способности.
