Барри Джеймс: Испанка: История самой смертоносной пандемии

Прежде чем пандемия сошла на нет в 1920 г., она успела убить больше людей, чем любая другая вспышка инфекции в истории человечества. Если говорить о доле населения, чума XIV в. свирепствовала сильнее и погубила более четверти всех жителей Европы — но в абсолютных величинах грипп унес больше жизней, чем средневековая чума тогда, и больше, чем сегодняшний СПИД. По самым осторожным подсчетам, пандемия убила 21 миллион человек — притом что население Земли составляло тогда треть от его численности в наши дни. Эта оценка основана на эпидемиологических исследованиях того времени, но она, очевидно, неверна. Современные эпидемиологи считают, что умерло не меньше 50 миллионов — а, возможно, и около 100.

Но история о вирусе гриппа 1918 г. — это не только история беды, смерти и опустошения. Это история человеческого общества, ведущего войну с природой на фоне тяжелейшей войны внутри самого общества. Это история науки и открытий, история о том, как люди мыслят и меняют свой образ мыслей, о том, как на фоне всеобщего хаоса все же находятся те, кто сохраняет способность рассуждать хладнокровно и взвешенно, сохраняет спокойствие, из которого произрастают жесткие и решительные действия, а не философствование. Все дело в том, что испанка стала первым в истории столкновением природы и современной науки. Это был первый великий конфликт между природной силой и обществом, где нашлись личности, отказавшиеся подчиняться этой силе или взывать к божественному вмешательству ради спасения своих жизней; личности, которые вместо этого решились с открытым забралом выступить против природы, противопоставив ей развивающуюся технологию и человеческий разум.

Многие историки медицины рисуют пандемию испанки как внезапную вспышку смертоносной болезни, как молот, обрушившийся в виде второй волны одновременно на все части света: якобы именно стремительность обескуражила и испугала людей. Это не так — болезнь распространялась постепенно. Когда в кастрюле закипает вода, то сначала возле дна образуется один пузырек, который поднимается к поверхности. Потом образуется следующий пузырек, затем еще два или три. Потом их становится пять, потом целый десяток, и если не убавить огонь, то вскоре вся масса воды превращается в бурлящий хаос

Одну медсестру из Грейт-Лейкс потом долго мучили ночные кошмары. В палатах было по 42 койки, и молодые ребята лежали на полу на носилках, ожидая, когда матросы на койках умрут. Каждое утро приезжали санитарные кареты: санитары вносили больных моряков и выносили трупы. Медсестра вспоминала, что на пике эпидемии медсестры заворачивали еще живых пациентов в простыни и прикрепляли им к большому пальцу левой ноги специальную «транспортную» бирку. Сестры были жутко измотаны, а это позволяло экономить время. На бирках были указаны имя моряка, звание и домашний адрес. Она вспоминала морги, забитые телами — как штабелями бревен — от пола до потолка. Она видела это в кошмарах и задумывалась: каково это — быть мальчиком, лежащим в самом низу такого штабеля?