Посвятовская Елена: Важенка

А в тридцати километрах от них ворочался, не спал каменный, сырой город, и теперь уже точно, что он им уступит, повернется добрым солнечным боком. Все казалось возможным, нет границ, все получится — что такое “все”, трудно определить, когда тебе семнадцать, но, что получится, совершенно же ясно.

Сидя на ковре, Митя с чувством читал: — «Северные олени — единственные представители оленьих, у которых корону из рогов носят не только самцы, но и самки! Важенки ходят с рогами всю зиму, тогда как самцы после гона сбрасывают их. Это помогает важенкам удерживать самцов от покушений на выкопанный обед — лишайники, ягель. Ведь зимой ей приходится добывать еду и для себя, и для детеныша».

Как могла я оказаться одна в праздник, думает Важенка, с тюльпаном, открыткой, сосисками в сумке, посреди ледяной улицы? Но спасается тем, что ей не надо домой к бабушке и матери, в одинокую тоску, умноженную на три, и что в одном из теплых прямоугольников света, электрического, размытого туманом, розоватого, сливочного, разного, ей тоже есть место, совсем-совсем рядом, и она ускоряет шаги.

Вспомни себя на первом. Личность так и проявляется. Через выпендреж, через этот ужас. Посмотрите все на меня! Только все! Сейчас, я сказала! Я отличаюсь! Пусть уж лучше так, чем зубрить в учебках и вышивать гладью… Ведь из тихонь вырастают убийцы.

…это была не жизнь. Важенка мечтала отряхнуться от страха, зажить обычной средней жизнью, принадлежать какому-то порядку, есть, спать, подниматься по будильнику, гудку, колокольчику, только чтобы не выпирать, не чувствовать собственную неприкаянность, ненужность. Встроиться в систему, не бояться больше высоких входных дверей, смело откидывать в лицо вахтеру корочку пропуска, где бы он не сидел…